Интересное

История из лагеря. Это было на самом деле…

Когда я была маленькая, (мне было лет 15) родители отправили меня в лагерь. Сначала мы с ребятами просто отдыхали и развлекались. У нас было два корпуса – один для мальчиков, другой для девочек.

Как-то вечером девчонки предложили вызвать пиковую даму. Кто-то из девочек согласились, им это показалось интересным. Для этого надо было взять зеркало и красную губную помаду. Наверное, многие из вас знают весь «обряд»… Мы сдвинули две кровати вместе и накрылись одеялом. Нас было человек пять. На зеркале помадой нарисовали дверь и лестницу, спускающуюся вниз. Затем говорили, какие то слова для вызова пиковой дамы. По идее если все сделано правильно, то от двери по лестнице, нарисованной на зеркале, должна спускаться пиковая дама. Мы долго сидели и смотрели в зеркало, но ничего не происходило. Как вдруг одна из девочек закричала… Она сказала, что отвела взгляд от зеркала и посмотрела на окно. Там она увидела четкий силуэт какой то женщины. Она была вся в черном и смотрела прямо на нас. Мы сначала ей не поверили, но все равно стало как- то жутковато. Мы решили закончить со всем этим. В общем, все, уже успокоившись, разошлись по своим кроватям.

На следующий день мы только смеялись, вспоминая прошедшую ночь. Но через день произошло то, что заставило нас всех поверить, во что-то паранормальное. Вечером, после ужина в умывальной, которая находилась на улице, напротив нашего корпуса, девочка, которая была с нами, посмотрела на окно чердака, закричала и потеряла сознание. Уже после, лежа в медпункте, она рассказала, как видела женщину в черном одеянии в окне чердака. Она смотрела в нашу сторону и как-то странно улыбалась. Нам конечно не хотелось в это верить, но все равно при одной мысли об этом становилось как то не по себе. Мы решили выбросить все, что было связано с вызываемой нами пиковой дамой. Заодно выбросили и карту с ее изображением.

На следующий день у забора в самой дальней части лагеря была найдена девочка. В ее руках было зеркало а на губах красная помада. Рядом валялась карта пиковой дамы. В лагере это приняли за несчастный случай. Но мы с девчонками знали, это пиковая дама мстит нам, за то, что мы ее побеспокоили…

После этого случая мы еще долго боялись подходить к зеркалам.

Эту историю мне рассказал мой сосед по палате в инфекционной больнице. Спецназовец, 33 года, но уже с сединой. Ушёл со службы после операции в «Норд-Осте». До этого побывал в нескольких горячих точках, два раза терял почти всю свою группу, выходил раненый и до предела истощённый. А в одну из тех ходок произошло следующее (рассказываю с его слов):

«Две недели мы ходили по тем чёртовым горам. Зачем ходили — не скажу, но каждые сутки вступали в перестрелки. Меня ранило в плечо. На другом плече тащил товарища с перетянутой культёй ноги. Двое нас осталось, а до точки ещё 50 километров по жаре и бездорожью — без связи, с одним автоматом на двоих.

Ночь пролежали в овражке. Наутро я вколол ему последнее обезболивающее и снова взвалил на плечо. К полудню он умер, не приходя в сознание. Прочитав отходную, я всё ранво продолжал его тащить. Стемнело, ноги гудели, где-то за холмом что-то горело, неся чадный дым и запах горелого мяса и резины. Я понял, что если не посплю хотя бы пару часов, то упаду и больше не поднимусь. Найдя ложбинку под кустом, я прилёг и накрылся его телом — такая уж практика, трупом укрываться. Если дёрнется — значит, снайпер работает. У меня на такое уже привычка, которая в крови. До сих пор, если ночью жена пошевелится, просыпаюсь и прислушиваюсь. Трактор на улице заработает — опять просыпаюсь, ищу гранату в разгрузке...

Так что поблагодарил я его за помощь посмертную и тут же заснул. Проснулся, когда краешек неба подёрнулся синевой — нет трупа, лежу один с автоматом в обнимку. Прислушался — тишина. Огляделся по сторонам — никого. Ни следов, ничего. Только одежда, что на товарище была, дорожкой разбросана вниз по склону... Следов шакалов нет, только по земле полоса, будто волокли что-то. Я пригнулся и ходу побыстрее — до точки. Слышу — позади двигатель заработал, далеко, в низовье. И взрыв следом, гулко, только эхо повторилось разок. Я за разгрузку — нет гранаты! До сих пор уверяю себя, что бросил труп на подходе, уставший был — вот и привиделось, что накрывался. И что гранату ту потерял по дороге...

После того случая из армии ушёл. А после пакости на «Норд-Осте» вообще отошёл от всего этого».

В мае приезжала ко мне из Франции подруга с мужем. Собственно, приезжала-то она родню проведать, ну, и «по пути» ко мне завернула: для бешеной собаки, как говорится, сорок верст – не крюк!
Честно говоря, Соня и Женя – друзья моего супруга. Они мне «в приданое» достались. Поначалу они к нам захаживали, дабы посмотреть, что за фря окрутила их дружбана-холостяка, а потом, как это всегда бывает, мы с Сонькой тесно сошлись на почве «детки-сплетни-мужики». Женя на нашу дружбу смотрел с ехидным снисхождением – мол, чем бы дети ни тешились, лишь бы не вешались, – пока однажды мы с ним не «скрестили шпаги» по поводу очередной модной книжки. После полутора часов перекрестных воплей на нашей тесной кухне Женя подошел к моему мужу и произнес: «Ну ты, блин, выискал себе!» Зато потом не было случая, чтобы, поболтав по телефону с главой нашего семейства, Жека с трепетом не прибавлял: «Аннушке большой привет!» В общем, задавила Женю с Соней ностальгия, и приехали они на малую родину. Естественно, встречу мы не могли не «обмыть». После бутылки белого полусладкого Соню посетила тоска по упущенным возможностям: «Елки-палки, ребята, вы сейчас в такое интересное время живете! У вас же почти заграница, только немножко нестабильная! Вы сейчас и права свои демократические «качать» можете, и власть себе выбирать, Анна Стеблянская какую захотите, и вообще!» На последнем «вообще» мы с моим кисло улыбнулись и переглянулись. Да… Видно, совсем у ребят за пятнадцать лет жизни «близенько от Парыжу» мозги продезинфицировались. Ну, да понятно, плохое-то оно быстро забывается! Гуляли мы в тот день недолго – назавтра у четы наших «французов» был запланирован визит в районную поликлинику: ребята решили сопроводить Сонину маму – диабетика со стажем – на прием к участковому доктору. Продуманная Сонька, понимая, что мама не расскажет дочери всю правду о текущем состоянии своего здоровья, решила пообщаться тет-а-тет непосредственно с врачом. Зная Сонькину бесхитростность и неумение общаться с номенклатурным контингентом, мы с мужем, как могли, отговаривали ребят от такой затеи, однако гости наши ушли, уверенные в своих завтрашних планах, и мы с грустью ожидали от них новостей. На следующий день вечером позвонила дребезжащая от злости Сонька. От приобретенной за годы жизни в европейской загранице снисходительно-вежливой манеры общения не осталось и следа: все синтаксические конструкции Сонька начинала с емких русских слов на «б», «х» и «п». Стоявший рядом Женя подтверждал Сонькино верещание более изысканным матом. Опуская все «фигуры речи», мы поняли, что в поликлинике все прошло ужасно, потому как наивная Сонька поперлась к главврачу с угрозой пожаловаться на врача участкового в еще более вышестоящие инстанции, если главврач мер не примет. Последний отфутболил ее со словами «Жалуйтесь куда хотите!», но, по всей видимости, отчитал участкового по внутреннему телефону, после чего участковый пообещал, что отныне такой пациентки, как Сонькина мама, в его списках не будет вообще. С горя Женя и Соня перед своим отъездом решили маме хотя бы холодильник продуктами забить. В итоге в магазине их обжухали на целую «пятихатку», да еще и выперли со скандалом как злостных нарушителей магазинного порядка. В общем, на московский поезд мы их провожали уже не такими веселыми. На общепринятое в таких ситуациях «Приезжайте к нам еще!» Женя и Соня в один голос брякнули: «Да нет уж! Лучше вы к нам!» – и отчего-то повеселевшие ломанулись в свой СВ. Бедняги! Они ж еще по Москве погулять собирались.