Изнанка бытия

Борис Ефимович был мастером. Ма­стером настоящим, о каких говорят с придыханием, как о чуде, встреченном в обыденной жизни.

А вообще Борис Ефимович был портным и шил на за­каз, предпочитая мужские костюмы всем прочим изделиям. И костюмы эти совершали чудеса. Дворовый хулиган, нарядившись в куртку, сшитую Бори­сом Ефимовичем, становился мастером спорта по боксу, а потом и заслуженным тренером. Пьющий сантехник защищал докторскую диссертацию.

Главное не внешность, главное - суть, - охотно делился секретами Борис Ефимович. - Лицевую сторону кто угодно сделает чисто, а вот с изнанкой потрудиться надо. Своя подкладка - бли­же к телу. Откройте Некрасова, у него что написано? «Папаша (в пальто на красной подкладке)...» - всё, образ готов! А плащ Гаруна аль-Рашида? Нищенская накидка с парчовой подкладкой, украшенной бриллиантами! В этом смысл изнанки!

Как следует обдумав эти речи, я принёс Борису Ефимовочу кургузую кацавеечку. которую уже не собирался надевать, и по­просил сменить подкладку. Борис Ефимо­вич покачал головой, но заказ принял.

Ах, какая была подкладка! Дома я вывер­нул кацавеечку наизнанку, надел её и вы­шел на улицу. Было утро, над домами поднимался багровый рассвет, дым вче­рашних пожаров давно рассеялся, но рас­свет отсвечивал кровавым, и, значит, день будет не лучше вчерашнего. Печенеги, встретив дружный отпор, не бежали, про­тив обыкновения, в степь, а продолжали держать город в осаде. Значит, решающее сражение будет сегодня.

Я придирчиво оглядел себя. Под шёлковым плащом (ай да подкладочка!) угадывалась мелкозвеичатая кольчуга, на поясе красовался варяжский меч.

На площади ударили в доску, созывая вой­ско. Пришла пора посчитаться с врагом. Не буду болтлив, скажу лишь, что печенегам мы всыпали так, что уцелев­шие зарекутся идти набегом на наши земли. Тяжело ступая, я шёл к дому.

Не убит и даже не ранен, но только что вышел из боя, и этим всё сказано. Снял изодранный ударами плащ, вывернул наизнанку. С утра придётся идти к Бори­су Ефимовичу - чинить.

Ты, я вижу, славно погулял, — со­крушённо произнёс Борис Ефимович, разглядывая иссечённую изнанку кацавейки. — Такое не починишь, проще новую сделать...

Серебристая подкладка, мелькающая, когда резкое движение распахивает полы одежды, - элегантно до изнеможения!

Дома вывернул обновку, надел. Тут же загудел зуммер вызова. Как был, в скафандре побежал в рубку.

Караван не дошёл, - произнёс капитан мертвенным голосом.

Ничего другого я не ждал. Не такое место, чтобы доверять караван автома­тике. Разнесёт на молекулы, так что ис­кать будет нечего. Здесь только человек может справиться.

Третьего каравана у нас нет.

Ты уверен, что доведёшь этот?

Не был бы уверен, не предлагал бы. Капитан спрятал лицо в ладонях и глухо сказал:

В другой ситуации велел бы тебе при серьёзной опасности отстрели­вать танкеры и уходить. Но сейчас... кислород на станции закончится через сутки, а эвакуировать людей некуда.

Если ты не привезёшь.

Привезу, - обещал я.

Пробиваться на десантном катере сквозь неласковую атмосферу Гадеса - удовольствие не из приятных, а если за то­бой на гравитационной сцепке тащатся полтора десятка танкеров с кислородом, водой и прочими вещами, без которых не обойтись людям, ждущим внизу, то это уже не полёт, а непрерывная пытка. Пытка ответственностью. Разобьёшь караван погубишь разом полсотни человек. Катер ощутимо тряхнуло, а через мгно­вение началась настоящая болтанка.

Борис Ефимович долго разглядывал из­нанку кацавейки, которая только вчера была как новенькая. Я молчал с вино­ватым видом. А что я мог сказать? Как объяснить пожилому портному, что мне пришлось совершить вынужденную посадку в десяти километрах от купола, а потом при помощи ручного гравитатора перетаскивать грузовые капсулы? Поймёт ли он меня? Пока что он видит чёрные разводы от потёков кислоты, что льётся на Гадесе вместо дождя, и радужные пят­на там, куда ударяли шаровые молнии.

Борис Ефимович, - спросил я, - а у вашей жилетки подкладка есть?

Есть, как же без подкладки-то?

А вы не пробовали вывернуть жи­летку наизнанку и так шить?

Борис Ефимович отложил ножницы, пристально взглянул мне в глаза.

Ты знаешь, пробовал. Только ведь, если человек состоялся, он повсю­ду самим собой будет - и с лицевой стороны, и с изнаночной.

Что тут я портной, что там. Главное - шить на совесть.

А что касается остального, ты думаешь, плащ Гаруну аль-Рашиду кто делал?

Автор - Святослав Иконников.

г. Подольск.